— Помнишь, Морт? У меня нет семьи больше. Я Шторм. И хрена с два позволю хотя бы одной юбке так выесть мне мозги, как ты. Я сильнее Ника Мокану и его крови. И ты это увидишь.

Рванул корпус в сторону, и Морт ошарашенно выдернул свои руки из моих плеч, наконец, осознав, что делал. Перевел удивлённый взгляд на пятна крови, проступающие сквозь пальто…и вдруг шагнул вперёд, а мне померещилось, что на его лице скользнула тень сожаления. Конечно, померещилось, потому что в эту же секунду он отвернулся и сказал мне убираться.

Уже за дверью услышал в своих мыслях:

«На всё про всё тебе срок — сутки.»

И через мгновение молчания саркастическое, заставившее скрипнуть зубами и вызвавшее дикое желание вернуться в кабинет и приложиться к его лицу кулаком:

«Ты можешь быть каким угодно сильным нейтралом, мальчик…но даже тут ты — член моей команду. МОЕЙ. Понял? И даже тут ты принадлежишь мне. Прекрати сопротивляться этому и смирись. Я достану тебя даже в Аду. Ты мой, Сэм. Можешь хоть голову свою твердолобую разбить о ближайшие скалы. Ты мой. Как бы тебя ни звали, и кем бы ты себя ни считал.»

У меня было катастрофически мало времени для того, чтобы получить нужную информацию у агары. Нет, на самом деле за сутки нейтралы, и я в частности, могли узнать что угодно и у кого угодно. И эти сутки оказывались самой настоящей дорогой в Преисподнюю для того, кому не повезло оказаться в поле зрения Нейтралитета. Иногда я растягивал удовольствие, позволяя задержанным в полной мере оценить все прелести пыточной замка. Поначалу. Когда истинным наслаждением было слушать их истошные вопли, подобно музыке в наушниках…в такие моменты я вспоминал Лили…вспоминал блаженство на её лице, когда она внимала воплям своего мучителя с выражением безмятежного спокойствия…и вспоминал свою мать и Ками, представляя, как бы ужаснулись они, зная, что примерно то же самое испытываю я сейчас. Думал о том, что одна из этих женщин всё с той же невозмутимой улыбкой могла бы присоединиться ко мне, тогда как две другие разочаровались бы в своем Сэме…если не сделали этого до сих пор, конечно. И, возможно, Морт был прав. Во мне было куда больше всего того дерьма, что присуще Мокану, чем я хотел признавать. Вот только он не учёл, что любую дрянь можно вытравить из себя, если прикладывать определённые усилия. И я вытравливал. Намеренно. Запрещая себе использовать его методы в работе. Если приносить боль — то не ради самой боли, а во имя непосредственной цели наказать либо получить информацию. Если истязать, но не ради самого процесса, а чтобы оставить наглядное пособие новичками или другим заключённым, либо же сломить преступника в тех ситуациях, когда на его мозг был наложен запрет. Да, такое тоже встречалось. Тогда, когда ублюдков прорабатывали перебежчики-нейтралы. Твари сохраняли свои способности, выступая на стороне повстанцев, желая свергнуть с трона Морта и прибрать власть в Нейтралитете, а значит, и во всём мире к своим рукам. Они ставили своеобразные «заслоны» на память человека или бессмертного. Не имело значения. Для нас всё ощущалось примерно одинаково. Оно никак не отражалось, если «заглядывать» в самого задержанного, но, когда ты дотрагивался до его мозга энергией, она словно натыкалась на стену. Иногда эту стену удавалось взломать с относительной лёгкостью. Иногда сослуживцы звали для этого меня. Не знаю, почему, возможно, из-за способностей чанкра, мне подобное удавалось гораздо легче, чем всем остальным. Всем остальным, кроме Морта, конечно. Он «взламывал» самые мощные заслоны. Те, что не поддавались пока мне. Это стоило ему немалых усилий, но пока только Глава мог справиться с ними. Из чего мы с ним сделали вывод, что в войне против Нейтралитета задействованы силы не только нашей расы. И с некоторым беспокойством ожидали того дня, когда подобное не удастся даже ему.

У меня было катастрофически мало времени. И у меня была тысяча и одна причина как можно быстрее взломать мозг этой зарвавшейся девчонке с глазами-сапфирами…но я всё ещё стоял у её кровати и любовался тем, как плавно поднимается и опускается её грудь во сне, как алеет румянец на нежных щеках, и как она еле заметно шевелит губами, словно разговаривая. Не знаю, почему наклоняюсь ниже, чтобы разобрать хоть слово, но без толку. Аккуратные брови хмурятся, будто ей не нравится увиденное, и мне вдруг до боли хочется ворваться в её сон, чтобы смотреть его вместе с ней. Проклятье!

Заставить себя развернуться, только чтобы не стоять над ней словно заворожённый, чувствуя себя последним идиотом. Иногда казалось, что эта девка ведьма. Ведьма с колдовскими чарами, способными приворожить любого мужчину. Иного объяснения своей грёбаной реакции на неё я не находил. Как не находил объяснения и тому, почему всё же хочется сохранить её мозг…не сделать из неё сломленную куклу с миловидным личиком и сексуальными формами. Я хотел получить гораздо больше. И чем дольше стоял рядом с ней…тем бредовее казалась эта мысль. Та, что начинала зудеть в голове. Рискованная. Абсурдная. И от того невероятно притягательная. В любом случае стоило обдумать её. Так или иначе я узнаю у неё то, что так жаждет Морт. Узнаю, чтобы затем получить то, чего так хотел я сам. Так или иначе она будет принадлежать мне.

Она позвала меня так не вовремя. Подумал об этом и почувствовал омерзение к самому себе от этой мысли. Моя девочка не может быть не вовремя для меня. Моя сестрёнка, в голосе которой плохо скрытое беспокойство.

«Что такое, Кам?»

Покидая комнату с агарой и перемещаясь во двор особняка семейства Мокану.

«Просто приходи как можно скорее, пожалуйста».

Посмотрел вверх на два окна, в которых горел свет. Сейчас загорятся и остальные окна большого красивого дома с готическими шпилями. Один из них особо выделялся единственным флагом чёрного цвета с изображением скорпиона. Улыбнулся невольно, вспомнив, как Ярослав поручил своему отцу крепить его на крыше. Сказал, что подарок из самого Мендемая может доверить только Главе Нейтралитета, а после подолгу любовался им.

— Он до сих пор любит хвастаться тем, что является предводителем скорпионов.

Услышал шаги Ками задолго до того, как она подошла ко мне сзади, выступив из-за деревьев.

— Говорит, что у него самые крутые способности в нашей семье.

- Ну, по крайней мере, по части скромности этот парень точно наш родственник.

— И не только.

Ками подняла голову, и я замер, увидев отблески тревоги в её глазах.

— Он изменился, Сэм.

— Кам, он ребёнок. Сколько ему лет? Он скоро в пубертат войдёт. У него будут те ещё заскоки.

— Как у тебя?

Тихо сказала, а у самой глаза влажно заблестели…и у меня, как всегда, словно у собаки Павлова, инстинктивно сердце сжалось. Нет, моя хорошая. Я не позволю больше никому устроить для него то, через что прошли мы с тобой в его возрасте.

— Когда-нибудь я перестану так реагировать на твои слёзы, Кам?

— Конечно, — она улыбнулась, — когда у тебя появится девушка, которую ты полюбишь больше меня.

Последние слова — с задорной усмешкой, потому что мы оба знаем, что это невозможно.

— Спокойна, да?

— Конечно, — вскинула гордо подбородок вверх, — ох, Сэм, я уже ненавижу любую, кто сумеет тебя у нас отнять.

— Дурочка, — прижал её к себе за плечо, — что у тебя там, рассказывай.

— Подними нас, — выражение её лица стало серьёзным, — на этаж Яра, — когда мы взмыли вверх, она вцепилась в мою ладонь тонкими пальчиками, — посмотри на него. Видишь?

— Ничего особенного, малышка, — я пожал плечами, глядя на скачущего по комнате брата. Он то вскидывал, то резко опускал длинный меч из голубого хрусталя, — он просто учится драться, как настоящий воин. Надеюсь, только не по видео на Ютубе.

— Посмотри внимательнее, Сэм.

Ей страшно. Я чувствую это, но понять не могу.

— Чёрт, да что там не так-то? Ребёнок просто играет с мечом. Я даже узнаю некоторые из упражнений.